Мой папа вёл спортивный образ жизни, и когда мне стукнуло - девять, стал отчаянно прививать его мне.

«Хочешь быть здоровым - бегай!» – говорил он. И убегал.

Утром – десять километров. Вечером – пять. С бодуна – за пивом.

«Хочешь, как я – бегай!»

И мчался.

- Видишь, какой я закалённый! На мне живого места нет! Уши, нос – всё отморожено! – бравировал он, и, наклоняясь, доверительно добавлял: - Трогай. Чувствуешь, как скрипит? Чувствуешь, как перекатывается?!

Я трогал и сердце моё заходилось.

- Слышишь, как звенят?! – трусил он на месте.

- Отмороженные?! – охал я.

- Стальные! – горделиво заявлял отец, извлекая из кармана паровозные гайки.

- Это от собак! – охотно пояснял он. – Если накинутся - бей в вожака! Ищи вожака, и бей!

Я кивал. А, папа, расценивая мой кивок, как согласие, вышвыривал меня из тепла на холод.

- Беги, чтоб не догнали! – напутствовал он сына-спортсмена, и уносился.

А я, понурив голову, заходил в соседний подъезд. И там, привалившись к батарее, наблюдал, как папины следы запорашивает беленький снежок.

- Боже мой! – всплёскивала руками мама, когда я взопревший и разваренный вваливался в переднюю. – Он же мокрый, как хлющ!

- Главное, что не обмороженный! – трепал мои пунцовые щеки счастливый отец, и как заядлого бегуна, немедленно посадил меня на молочно-сметанную диету. Отчего лицо моё стало расти пропорционально талии.

- Я не успеваю его обшивать! – вздыхала мама. – От твоего бега на нём уже всё трещит!

- Ничего-о! – подкладывал мне сметанки отец. - Главное, чтоб не от мороза!

Он ужасно боялся обморожения, хотя я скорее мог - угореть.

Впрочем, к лету отопление отключили, и мои пробежки стали проходить в сырой, утренней траве.

- Я не успеваю его обстирывать! – хваталась за голову мама. – Что это за бег такой? Он будто свиньями изваляный!

- Главное, что не собаками! – подсыпал мне гаек предупредительный отец.

И от регулярного бега, мне всё труднее становилось ходить.

Меня мучила одышка и натиравшиеся окорока.

- Полюбуйся на него! – взывала к отцу мать. – Из-за твоего бега он уже едва волочит ноги!

- Это ничего! - подливал мне молока папа. – Сперва организм наберёт резервы, а уж потом станет пожирать самоё себя.

И отчасти он был прав. Мой организм, действительно, пожирал всё, за исключением лишь - самоё себя. Из-за чего мама не прекращала убиваться.

- С этим бегом надо что-то делать! – стенала она. – Он ведь уже сбивает нам дверные косяки и затирает стены!

И в доме начался ремонт.

Родители расширяли проходы и мой рацион.

- Может, хотя бы урежешь ему дистанцию?! – оглядывая пустой холодильник, качала головой мама. – А то от этой - у него такой аппетит, что скоро мы пойдём с протянутой рукой!

И папа урезал дистанцию, отчего я, лишившись спортивной дрёмы, начал засыпать на уроках.

- Ну вот! Теперь у ребёнка сплошные двойки! – расстроенно констатировала мама.

- Главное, что не по физкультуре! – подкладывал мне сметанки папа, не зная, что от физкультуры меня освободили, когда в прыжке я раздавил козла.

В итоге, к десяти годам, вся моя одежда пестрела клиньями, как лоскутное одеяло. И тогда, наконец, родители решились показать меня докторам.

- Он бегает?! – изумились врачеватели.

- Безустанно! – синхронно кивнули отец и мать.

- Ну так, пусть переходит на ходьбу!

- А если обморозится?! – до последнего сопротивлялся папа.

- Так мы его утеплим! – увещевала мама.

- А собаки?! Он же от них не отобьётся!

- Утеплим так, чтоб не догрызлись!

Но, однажды, собаки, всё-таки, догрызлись...

Они привели меня за ухо, крича и возмущаясь, что я снова отлежал в их подъезде только что отремонтированную батарею.

И тут уж вместо водных процедур, мне пришлось перейти к перевязочным!

 

Прислал: eku
-16

0 3089 -23|+7