Иногда мне очень хочется перед кем-нибудь выпендриться и почувствовать себя жуть как крутым. Даже среди друзей и знакомых я заработал весьма обидное прозвище - "выпендрёжник". Эта черта характера порой так сильно даёт о себе знать, что я ничего не могу ей противопоставить. Когда меня вызывали к доске, то я непременно пытался выставить себя этаким гением. Вторым Эйнштейном. Даже не взирая на то, что довольно часто я ничего не мог на этой самой доске написать. Хвастовство и выпендрёж - моя вторая натура. Когда же со мной не соглашались, то я обычно предпочитал обижаться и сильно сердиться.
Именно из-за этой черты я и попадал в несколько неприятных ситуаций в жизни.
Как-то у меня под окном довольно громко слушали музыку. Стоял уже день и она никому не мешала. Да и молодёжь на лавочке вела себя культурно и не мусорила. Но! Вдруг во мне проснулся выпендрёж!
А вдруг бы я спал, а они бы меня сейчас разбудили? Мало-ли в жизни как бывает. Вдруг бы я всю ночь пахал на ночной смене, а сейчас из-за них я бы не мог уснуть. "Не дело!", - решительно сказал выпендрёж и я стал готовиться. Чтобы меня точно послушали, я решил продемонстрировать этим шумным демонятам свою новую устрашающую личность. Чтобы подумали, что я часто дерусь, я сбил себе костяшки об стену. Чтобы решили, что я маргинал и спорить со мной не стоит, я выбрал самую затрёпанную одежду. Взгляд мой тоже приобрёл вид весьма лютый и жестокий.
На улице я сказал:
- Чё расшумелись, мля? Разбежались, мля.
Голос мой был хриплым, а руки сжимали подол спортивного костюма. Намеренно запачканного. Это, чтобы сбитые костяшки было легче заметить. Грудь вздымалась вверх колесом, угрожая проломить позвоночник.
Но, вопреки ожиданию, молодёжь не испытала страху. Она испытала смех.
- Ты из какой канавы вылез, дядя? - слышал я. - Шёл бы ты отсюда.
- Хахаха, - смеялся другой. - Да он похоже с бомжатника сбежал. Ты откуда будешь, чушка?
На тот момент я в конфликтах не участвовал. Мой план был направлен на то, что они убегут. И план этот с треском провалился.
Я так растерялся, что тут же проглотил свой язык. "Ну как же так? - судорожно думал я. - Как же так?". Пока я стоял, меня планомерно окружали и веселились.
Дело было зимой и в меня прилетел снежок. Это окончательно подбило моё ЧСВ и, моментально развернувшись, я тут же ушёл. И весь день я горевал. А молодёжь под окном слушала музыку громче и всё призывала меня выйти.
Но довольно скоро ЧСВ пришло в норму. Я снова хотел выпендриваться перед другими и хвастаться. Одним летним вечером я выходил из магазина и услышал обращение алкаша:
- Пять рублей не будет?
- Нет, - сказал я.
- Ну и иди тогда отсюда, - отмахнулся он.
Другой бы ушёл. Но на этих словах моё ЧСВ словно взвилось. Что этот бомж себе позволяет? Тут же я сделал свой голос грубым и произнёс:
- Ты с языком поаккуратней. Вырвать могут.
- Иди давай отсюда! - крикнул он мне. - Не беси меня.
"Сделай уже что-нибудь! - закричало мне самомнение. - Об тебя какой-то сморчок ноги вытирает, а ты и стоишь".
И я попытался его ударить. В драках я, повторюсь, не участвовал и удар мой вышел неуклюж. Хотя в мыслях он способен был сразить и Голиафа. Алкаш схватился за щёку, затем посмотрел на меня злобным взглядом, затем, сказав парочку "лестных" слов, схватился за мой капюшон и повалил меня на землю. Моментально появились и его друзья. Меня пинали и били, а я лишь кричал:
- Слышь, черти, отошли!! Отошли от меня!! Вам всем хана, поняли?!
"Черти" не понимали и продолжали меня бить со всех сторон. Когда они ушли, у меня была разбита губа, кровоточил нос и сильно болела грудь. Никто из прохожих мне не помог. Долгое время потом я ходил по улице и выискивал их взглядом, желая реванша. Ну вот не верилось мне, что от каких-то жалких алкашей тумаков получил!
И, наконец, третий случай.
Дело было в автобусе.
Я сидел и смотрел в окно, а народ всё прибывал и прибывал. В какой-то момент мои уши уловили фразу:
- Бабка старая стоит, а ты всё сидишь. И не стыдно тебе, а?
Это говорил один мужик. Я посмотрел на дряхлую бабушку и решил ей уступить. Когда она села, я сказал:
- Сам бы и уступил, раз умный такой. Я уставший еду, а ты тут тявкаешь.
ЧСВ одобрительно разгорелось в груди. Мужик уступить бабушке место не мог - ведь он стоял. Он сделал мне замечание, на что я тут же предложил ему выйти. Он что-то проворчал и ушёл в другой конец. Я же победоносно раздулся.
За окном показалась остановка. Открылись двери и я оказался снаружи. И тут мне на плечо что-то упало.
- Ну и чё ты хотел? - спросил мужик. - Выйти предлагал. Ну вышел я - и чё?
Я было перепугался, но ЧСВ просто вспыхнуло.
- Руку убери, - проскрежетало оно, - а не то отломаю её.
А под конец я ещё и выругался. Мужик нахмурился и сказал:
- Попробуй. Ну попробуй давай.
И снова мой кулак упирается в чью-то щёку. На этот раз нас разнимало пол остановки. Пока меня держало несколько мужиков и призывало остановиться, этот мужик с диким взглядом всё порывался до меня добраться. К тому моменту ЧСВ давно ушло и пришёл страх. Поэтому, когда мои руки ощутили свободу, то я тут же оттуда убежал. Лишь через полкилометра я обнаружил, что у меня из носа течёт кровь.
Эти случаи призвали меня поумерить свой пыл. Теперь же, если ЧСВ даёт о себе знать, то я вспоминаю эти истории и оно быстро затухает в груди. Нет худа без добра. И поэтому я не горюю о том, что в моей жизни были столь грустные эпизоды, а, наоборот, отталкиваюсь от них, чтобы жить дальше.