Якорь

История эта произошла в теперь уже далёкие шестидесятые годы. Произошла она на великой русской реке Волге-матушке. В те времена на Волге еще оставались колёсные паровые суда. Они успешно шлёпали плицами колес и выполняли различные функции. Среди этих паровых трудяг были и буксиры.

И вот таким буксиром командовал старый капитан, которого команда за глаза называла Петрович. Правда, в общении с ним никто его так не называл, а называли полностью Василий Петрович. Он был с командой строг и справедлив. Любил порядок на судне и всегда требовал от команды исполнения своих указаний. Если случалось ему увидеть какое либо нарушение этого порядка, то виновный получал такой «фитиль», что надолго у него отпадала охота нарушать этот порядок на корабле.

Петрович был пенсионного возраста и почти ровесник своему буксиру, однако старик был крепок, на здоровье не жаловался, и начальство не торопилось списывать такого славного капитана на пенсию. Да он тоже не думал пока о пенсии и очень любил свой кораблик.Начальство же, со своей стороны,отмечало отличное состояние судна и его четкую работу по доставке различных грузов в порты назначения.

Команда буксира состояла из молодых парней. Ребята были исполнительные и веселые. Правда, могли отколоть какую-нибудь «хохму». Любили иногда забить «козла» в свободное от вахты время. На берегу вели себя степенно с чувством собственного достоинства, аккуратно одетые в форму речного флота, но и не без некоторой лихости.

И вот в один прекрасный день наш пароходик пришел в порт Казань. В Казани у Петровича были, какие-то родственники и он их обычно навещал, а иногда и гостил дня два или три, если позволяло время между рейсами. Вот и теперь Петрович, надев парадный мундир и начистив до блеска пуговицы, вызвал к себе своего помощника и надавал ему всяческих указаний по организации надраивания палубы и «медяшки», на всякий случай,погрозив кулаком боцману, плавно отбыл в город.

А надо сказать, что на этом славном корабле был совсем«зелёный» матрос, практикант из речного училища Павел Воскобойников. Был он крепкий паренёк, исполнительный и восторженно относившийся к своим обязанностям. Команда Пашку любила и относилась к нему хорошо. Правда иногда матросы подтрунивали над ним и рассказывали ему всякие небылицы. Пашка верил всем безоговорочно и, открыв рот, внимал рассказам бывалых «мореходов».

Закреплен Пашка был за механиком буксира, потому как учился на механическом факультете. Паровая машина буксира приводила его в восторг, и он чувствовал себя совершено счастливым, когда они с механиком выполняли какие либо работы по профилактике механизмов. А когда машина, шевеля шатунами, с некоторым уханьем и шипением вращала колеса буксира, Пашке казалось, что это, какое-то живое существо старательно трудится в недрах корабля.

Когда старик «кэп» отбыл на берег команда, конечно, немного расслабилась и, зная уже, что у них есть денька три более или менее вольной жизни частично собралась на носу судна, по выражению боцмана, «забить рогатого». Пашка тоже подтянулся на полубак. Сам он не играл в домино, но выступал в роли болельщика. Играли в козла на «вышибаловку», то есть проигравшие отваливали, уступая место следующей паре.

Доминошные асы схватились в суровой битве. И случилось так, что проиграла пара, в которой были боцман и механик. Когда они вылетели из игры, уступив место следующим претендентам на рогатого козла,механик подмигнув боцману, отошел к рубке. Боцман подошел к нему, и они о чем-то пошептавшись, окликнули Пашку.

Пашка моментально возник возле начальства в полной готовности выполнить любое задание прославленных мореходов. А мореходы с важным видом повели его на ют, то есть на корму корабля. Там на специально выделенном для него месте покоился кормовой якорь. Это был здоровенный якорь с мощными литыми лапами. Им почти никогда не пользовались, но по штату ему, было, положено находится на корме. К якорю был привязан манильский канат внушительных размеров, уложенный в аккуратную бухту. Боцман с механиком остановились у якоря и воззрились на Пашку. Потом боцман сказал:

– А ведь парень то крепкий, пожалуй, справится.

– Конечно, справится – подтвердил механик.

И тут они поведали Пашке задание якобы полученное ими от «кэпа». Оно было простым и понятным. Оказывается «кэп» решил сдать якорь в металлолом за ненадобностью. Все равно им уже никто не пользовался лет двадцать. Но по правилам исправный якорь списать было невозможно, а какие неисправности могли быть у якоря. Эта литая чушка всегда была исправна. Единственной неисправностью могла быть ржавчина, Но суммарных сроков жизни экипажа все равно не хватило бы, чтобы дождаться пока якорь заржавеет до степени списания.

Вот тут то и наступала очередь Пашки. Ему надо аккуратно, взять ножовку и отпилить у якоря лапы. Разумеется, боцман, и механик не желали пилить якорь. Им надо было только заставить Пашку приступить к работе, а потом показать потихоньку, как Пашка трудится остальным членам экипажа, вот будет хохма.

Первая часть плана удалась на славу. Пашка, в силу своей исполнительности сгонял в машинное отделение и притащил ножовку по металлу, а затем, приноровившись, приступил к работе. Наши же провокаторы, выглядывая из-за рубки, убедились, что работа пошла, и моментально очутились возле забивавших «козла». Поведав им историю про то, что Пашка пилит якорь, они предложили желающим насладится зрелищем. Сделать это надо было незаметно для Пашки, выглядывая из-за рубки. Чтобы не спугнуть решили смотреть по очереди. Все по очереди оценили работу, и на носу раздалось ржание довольных мореплавателей. При этом игра была продолжена. Боцман и механик опять заняли своё место за столом и вступили в бой.

Увлекшись забиванием «рогатого» ребята о Пашке на время забыли. А когда вспомнили и пошли посмотреть на его работу, то при виде её хохмачи впали в прострацию. Правая лапа от якоря была отделена и печально покоилась рядом. Павлик же уже приступил к отделению второй лапы. Доблестные бойцы и забивальщики "козла", выйдя из состояния прострации, дружно заорали и бросились на ют. Пашка с недоумением взирал на своих товарищей, внезапно окруживших его, вырывавших ножовку из рук и галдящих дружно и громко. Однако дело было сделано.

Немного успокоившись, стали думать, что теперь делать дальше. Ведь «кэп» всех вывернет мехом внутрь, когда увидит кормовой якорь. Выручил всех механик. Он поведал обществу о том, что у него, оказывается, есть шурин, который работает на одном из заводов Казани и по профессии он модельщик. Модельщики это такие рабочие, которые изготавливают модели для литейного цеха. Модели делают из дерева. Опытный модельщик может изготовить из дерева любые даже самые сложные детали. Потом модели вкладывают в форму, форму набивают специальной землёй, потом форму разделяют и модель извлекают. В образовавшуюся пустоту после того как форму вновь соединяют, заливают жидкий металл. Вот механик и предложил срочно идти к его шурину и договорится с ним об изготовлении якоря.

Мероприятие было дружно одобрено, в ближайший магазин был послан гонец. Закуплена жидкая валюта для расчета с шурином. И механик быстро отбыл в гости к модельщику. Модельщик принял механика хорошо и с пониманием. Употребив часть валюты по назначению, они пришли к следующему соглашению. Насчет литья якоря модельщик сказал, что это он организовать не в силах. Это нужно задействовать формовочный и литейный цеха. А там план. А там руководство пресечет эту затею в корне. Но он сказал, что модель якоря сделает сам и быстро.

- И какая вам разница, - сказал шуряк,- ведь все равно якорем то вы не пользуетесь. Отгрунтуете его покрасите, да и пусть себе лежит. А потом при случае, со старого буксира снимите и замените.

На том и порешили.

На следующее утро шурин с механиком прибыли на судно. Модельщик тщательно замерил якорь и убежал выполнять задуманное, а команда в это время дружно молилась всем речным и морским богам о том, чтобы их «кэп» вдруг не сократил бы свой визит у родственников.

Боги вняли всем пожеланиям команды, и все произошло по задуманному плану. На следующий день на судно был доставлен тщательно завернутый в плотную бумагу деревянный якорь. Его потихоньку распаковали, тщательно покрыли грунтовкой и окрасили чёрной эмалевой краской. К деревянному кольцу был привязан пеньковый канат и сверкающий новой краской якорь занял положенное ему место на корме. Старый же якорь был в виде двух различных частей доставлен на портовый склад металлолома и безвестно там похоронен под грудой различных негодных деталей и железок.

Старый капитан прибыл на буксир под взволнованные взгляды всей команды. Он поздоровался и выслушал доклады своих помощников, в которых, конечно, история с якорем не фигурировала. Петрович обошел вверенное ему судно и удовлетворенно хмыкал, увидев надраенную до блеска «медяшку», сияющую чистотой палубу и отмытые до блеска стекла всех иллюминаторов и рубки. Спустился в машинное отделение и нашел там сияющую частями машину и усердного Пашку тщательно вытирающего один из паровых цилиндров. Выразив удовлетворение Петрович обошел кубрики и не найдя никаких изъянов направился на ют. Команда с волнением наблюдала за ним и «ела» начальство глазами. На юте «кэп» остановился и, увидев покрашенный свежей краской, кормовой якорь удовлетворенно хмыкнул и изрек:

- Ну что же молодцы, зря времени вижу, не теряли. Смотрю и якорь подкрасили, а то облупился весь. Да и в остальном порядок вижу, навели флотский. Благодарю за службу ребятки.

- Ребятки сказали, что они всегда рады служить на идеально прибранном корабле и считают порядок на судне основой дисциплины. При этом ребятки старались скрыть смущение и облегченные выдохи после снятия нервного напряжения.

Потихонечку служба вошла в обычное русло. Радостно шлепая плицами колес, пуская дым из высокой трубы и иногда оглашая реку басовитым гудком старый буксир исправно водил баржи от одного Волжского порта к другому. Старый капитан с видом адмирала прохаживался на мостике. Рулевой крутил большой старинный штурвал. Команда работала на славу. История с якорем начала потихонечку забываться. Иногда боцман с механиком тихонечко перешептывались и посещали различные свалки корабельного хлама в различных портах. Однако нужной замены для якоря пока не находилось.

И вот однажды буксир шел без груза барж вниз по матушке по Волге. И пройдя шлюзы, оказался в водохранилище. А водохранилища на Волге это почти море. И на этом море тоже бывает шторм и ветер. Правда с Атлантикой не сравнить, но для нашего кораблика достаточно серьёзная встряска. Капитан в такой ситуации, конечно находился на мостике. Вся команда тоже была в боевой готовности. Машина работала в полную силу.Но все равно наш старичок-буксирчик валяло и трепало на волнах как щепку, да и колесный пароходик плохо справлялся с бортовой качкой. И наступил момент, когда все увидели, что кораблик наш сносит с фарватера, несмотря на полный ход машины. Капитан пытался выполнять различные маневры, но ничего не помогало.

И тогда Петрович грозно отдал команду – Машина стоп.

Затем прозвучало – Машина! Полный назад.

А потом было громко сказано в мегафон – Эй на юте! Отдать кормовой якорь!

На юте замешкались. По вполне понятной причине якорь почему-то не захотел «отдаваться». Тогда из мегафона посыпались различные выражения и сравнения с различной морской и речной фауной. А потом прозвучал вопрос, – какого дьявола они там, на юте ползают, как беременные каракатицы и почему до сих пор треклятый кормовой якорь еще не отдан?!

И тогда якорь «отдали»! И он весело поплыл, подпрыгивая на волнах. И за ним разматывался манильский трос. Все, кто присутствовали при этом, горестно смотрели на плывущий якорь, краешком глаза поглядывая на мостик.

На мостике старый капитан впал в ступор! Неотрывно глядя на плывущий кормовой якорь, он пожевал губами, открыл рот, потом захлопнул его и горестно махнул рукой. После чего ничего никому на мостике не сказав, ушел с мостика, спустился по трапу и заперся в своей каюте.

Когда ситуация со сносом кораблика немного разрядилась, то часть команды причастная к изготовлению якоря направилась к капитанской каюте. Ребята постучали в дверь и жалобным голосом спросили:

– Василий Петрович! Можно к Вам?

В ответ раздалось:

– что Вы хотите?

- Мы хотим объяснить Вам Василий Петрович, что получилось с якорем.

- Нечего тут объяснять – сказал из-за двери старый капитан. И добавил: - Если якорь поплыл, то это значит, что пора на пенсию.

Хочется добавить, что история эта закончилась хорошо. Петрович тогда на пенсию не ушел. Накрутив хвоста шутникам и «вывернув их мехом внутрь» старый капитан потом вспоминал эту историю с некоторым удовольствием и при случае рассказывал о волнующем впечатлении, которое он испытал при виде плывущего якоря. Он ушел на пенсию, проработав на буксире еще несколько лет. Вместе с ним ушел на покой и старый буксир. А Пашка окончил училище и стал механиком на большом пассажирском теплоходе. И иногда, сидя в компании друзей, когда начинались различные рассказы из жизни«морских волков»он тоже вспоминал эту историю о том, как он пилил якорь.