В один редких для меня выходных дней мы с женой, прихватив семью наших друзей – Лешку с Татьяной, отправились на дачу. Ближе к вечеру, набив живот шашлыками и оставив жен разговаривать о чем-то женском, мы с Лешкой уселись напротив камина. Расплескав по пузатым бокалам коньяк, я предложил ему скрасить разговор любимыми им сигарами "Черчилль". - Может, на улице покурим? – неожиданно спросил Леха, - Татьяне сейчас дым вреден.
- "Шо опять"?! - вырвалось у меня, поскольку, за те шесть лет, которые мы не виделись, Лешка и Танька успели родить четверых, - ты еще предложи в туалете по сигаре выкурить. Лучше окно приоткрой – через камин все вытянет.
- Угу, опять, - Лехина физиономия расплылась в довольной улыбке, - Второй месяц уже. Мы, кстати, хотели с Татьяной прощения у тебя попросить.
- За что? - спросил я, соображая, в чем это они передо мной провинились, собравшись родить пятого, - Ты меня с государством не перепутал? Это же оно тебе теперь денег должно, а не я.
- Да нет, помнишь, у тебя семь лет назад неприятности были, - Лешка не отреагировал на мою плоскую шутку, - групповой несчастный случай.
Еще бы я не помнил. Через несколько месяцев после того, как я стал главным инженером, это случилось. И действительно групповой. Во время ремонта фасада нашего офиса бригада штукатуров в полном своем "восьмичеловечном", мужском составе, проломив настил одной из секций лесов, грохнулась с высоты четырех с лишним метров. Падали они кучей, поэтому, несмотря на небольшую высоту, сломали себе две руки, одну ногу и сотрясли два мозга. Два месяца трудовая инспекция и прокуратура, куда я ходил чаще чем на работу, пили из меня кровь – "испытания" того самого настила оказались просроченными на несколько дней. Как и зачем они собрались все вместе в одном пролете лесов, еще и напротив окна моего кабинета в мое отсутствие, пострадавшие объяснить не смогли.
- Леш, а вы-то здесь причем? – спросил я, выдохнув дым и поперхнувшись,
- Если даже меня тогда, только оштрафовали, Татьяна же у нас в бухгалтерии работала, а ты, так вообще, только заходил иногда? Не леса же вы втихаря подпиливали.
- Не подпиливали, - согласился Леха, - ты же помнишь, что нам с Танькой тогда встречаться негде было, она еще за первым мужем замужем была, да и я женат. А тут забежал к ней с днем рождения поздравить, шампанского выпили, посмотрели друг на друга и словно молния проскочила. Понимаешь?
- Еще бы не понять. Судя по количеству детей, эта молния у вас частенько туда-сюда проскакивает, дальше-то что?
- Тебя же не было, охрана меня знает, я у нее ключ от твоего кабинета выпросил. Второй этаж, с улицы ничего не видно, а про то, что твои штукатуры по лесам ходят, как-то и не вспомнили, - Леха все-таки улыбнулся, - ну мы им "театр" и устроили. Я в окно глянул, только когда грохот раздался. Смотрю – двое перед окном на "монтажниках" висят, а внизу "куча-мала" копошится. Я и жалюзи сразу опустил.
- Не, Леш, не жалюзи, - сказал я, что бы не заржать в голос, - занавес.
В театре завсегда занавес опускают. Как закончат.
- Ты лучше скажи, простил или нет, остряк фигов. Татьяна беспокоится сильно, а ей нервничать нельзя.
Ну уж нет, - я с трудом скорчил серьезную физиономию, - прощу когда на крестины позовете. Если все нормально будет.
И, троекратно сплюнув, мы оба застучали по дереву.
У Лешки и Татьяны сейчас пятеро, Татьяна у нас давно не работает, какая работа – с такой семьей. Но жалюзи на окне кабинета я теперь не поднимаю. На всякий случай.