Служил в отдельном батальоне ЖДВ, в Монголии, конец восьмидесятых. До дембеля 2,5 месяца.
Вызывает нач. штаба и молвит: «Ты единственный в части с музыкальным образованием. Через 4 дня приезжает генерал с проверкой, нужно, чтоб у нас был оркестр (а духовых инструментов в кладовке в клубе, как тараканов, можно обеспечить пару карнавальных шествий). Сыграете на строевом смотре – на следующий день можешь ехать домой».
Дембель!! Я даже не думал, согласился, какая разница, неделю можно в клубе дурака повалять, а там посмотрим. «Дембель неизбежен, как смерть капитализма!», помните? Единственно, выторговал у нач. штаба дембель всем участвующим в оркестре старослужащим, а таких предполагалось ещё два.
В нашем батальоне сложно было найти не только русских, а русскоязычных, поэтому сильно не заморачивался и определил минимальный состав оркестра:
1. Большой барабан – дружок мой, Серёга.
2. Малый барабан.
3. Тарелки.
4. Туба, бальша-ая такая (бас).
5. Валторна, труба такая загогулистая (ритм).
6. Труба (соло) – естественно, я.
Итого шесть человек, выбирал тех, кто умеет тренькать на гитаре. Техника игры понятна: бас – «ПУ-УМ!», валторна – «ПА-А-А!», а поверх этого – соло на трубе, и все это под громовые удары большого барабана, который задаёт ритм.
В поселке, у спецов, в Доме культуры, выбрал партитуру самого простого марша, кажется «Марш красноармейцев (буденновцев)», или что-то вроде этого. Показал всем, как играть-бить-стучать, на что нажимать и, к моему охренительному удивлению, в конце второго дня мы вполне прилично отыграли несколько раз бодренький марш. После чего я позвал начальника клуба, который, прослушав, рванул в штаб с такой мультяшной скоростью, что не было видно ног, а за ним такое качающееся марево появилось.)
Выхожу из клуба, а к нему уже бодрячком ковыляет весь цвет нашего штаба батальона вместе с «папой» (комбат), «мамой» (замполит) и, чрезвычайно возбужденный, начальник штаба, который руками изображает лыжника, Ленина, хлопает ладонью левой по локтевому сгибу правой и т.п., в общем, сразу понятно, что я и мой оркестр должны были над кем-то надругаться. Начклуба построил нас, мы лихо отыграли. Скептическое выражение на лице папы сменилось на такое дебильно-детское, он так и ушел, молча. Я, пользуясь случаем, догнал нач. штаба для закрепления нашего дембельского договора, но тут же в ответ получил порцию армейского фольклора с общим смыслом, что никакого дембеля мне не видать, если я не подготовлю себе и дембелям замену. «А то что захотел – ты на дембель, а батальон – без оркестра».
Серёга сразу предложил сыграть на смотре хреново, мол, все равно последними дембельнемся, так хоть подставим гада, но я предложил отыграть нормально, а затем тихо-спокойно перекантоваться до дембеля в клубе, всё лучше, чем на трассе париться.
Наступил день «д». Батальон на плацу напротив трибуны, мы справа от трибуны, начклуба за трибуной для стимулирования. Открывается дверь штаба, я подождав, когда папа-мама со старичком-генералом зайдут на плац, махнул трубой и мы заиграли. Начали как-то вразнобой, выровнялись и тут я чуть трубу не выронил – мы играли в 2 раза БЫСТРЕЕ, чем нужно, скорость игры, ритм, задаёт большой барабан, оглядываюсь - Серёга сзади со стеклянными глазами и деревянным лицом лупит в барабан и похоже находится в отключке.
Шипит что-то начклуба, я лягаю Серегу, машу у него перед носом трубой (играть-то продолжаю!) – ноль! Смотрит вдаль и быстро лупит по барабану. А на плацу цирк: по строю идет рябь, солдатики и офицеры давятся от смеха, папа с мамой маршируют в центр плаца, как старых фильмах про фашистов, быстро шлепая подошвами сапог по асфальту, старичок-генерал, не выдержав темпа, на половине пути перешел на рысь. Наконец центр плаца, мы перестали играть, на генеральское приветствие проблеял что-то, после чего генерал по дороге на трибуну довернул к нам и громко так, длинно, проорал, нематерным было только одно слово - «кра-ко-вяк». Красный начклуба держался одной рукой за стенку трибуны, другой за сердце, все, и мама, и папа, и многие другие, за спиной генерала показывали нам различные движения руками и ногами, самым безобидным из них был кулак, хотя у большинства рожи были совсем не огорченными.
Но нас не выгнали! – ошибка, конечно. Видать очень хотелось оркестра и была надежда, что на торжественном марше-то мы не облажаемся. Пока шли официальные выступления, к нам втихаря подходили с воспитательными речами офицеры, Серёга, наконец, очнулся, покраснел и в ответ на мои е$еня пообещал отыграть нормально.
Наконец, торжественный марш, звучат команды, и, окончательная, – «шагомммарш!». Начклуба махнул рукой, я махнул трубой, на трибуне все скосились на нас и мы грянули! Сначала как обычно немного вразнобой, тут же выровнялись… Б..я, я дальше уже еле играл, сводило щёки, губы. Долбаный Серёжа опять впал в ступор, при этом стучал в свой долбанный барабан в 2 раза МЕДЛЕННЕЕ. «Коробки» батальона, тихо скуля, в похоронном темпе задирали ноги (как часовые у Вечного огня), потом, не выдержав, сломались и медленно побрели вдоль трибуны. Главное, что брели-то точно в темпе нашего марша!
В общем, нас на пинках вынесли с плаца, потом начклуба рассказал, что по просьбе папы батальон прошел-таки нормально перед генералом торжественным маршем, но уже без нас. Естественно, никто не поверил, что это мы не специально.
Всем, кто помнит или участвовал – привет! ДМБ-89, Дорнод, Монголия.